На конференции Европейского общества медицинской онкологии (ESMO) презентовали доклад об удручающе низкой эффективности онкомаркеров. Они нагружают систему здравоохранения и нервируют пациентов, но очень редко ведут к диагнозу.

Это большая проблема, с которой сталкиваются онкологи по всему миру. С одной стороны, «священная корова» онкологии — ранняя диагностика, если распознать рак на ранней стадии, его почти всегда можно вылечить быстро и дешево, как для пациента, так и для системы здравоохранения. С другой стороны, на ранних стадиях рак почти незаметен. Существуют онкомаркеры — уровни определенных веществ в крови и тканях, которые могут указывать на онкологические процессы в организме. Но это, мягко говоря, не очень надежный диагностический механизм.

Исследование, представленное доктором КРэйгом Баррингтоном (Craig Barrington) из Ракового центра Юго-Западного Уэльса, изучило 1747 назначений анализов на онкомаркеры. Эти назначения были сделаны на первичном уровне медицинской помощи (у терапевта или врача общей практики) и на вторичном уровне (у специалиста) в течение шести месяцев на территории округа, контролируемого организацией Abertawe Bro Morgannwg University Health Board.

Дальше можно считать на пальцах. Анализы на онкомаркеры назначили 1747 пациентам. Рак в конце концов нашли у 297 человек (17%), но именно онкомаркер указал на диагноз всего в 35 случаях (2%).

В первичном звене назначили 985 анализов, диагноз «рак» был поставлен 50 пациентам, онкомаркер сразу указал на этот диагноз всего в пяти случаях (это эффективность 0,5%).
Во вторичном звене сделали 762 анализа, рак был в результате, по итогам всех исследований, диагностирован у 244 пациентов (это 32%), и только у 30 больных — при помощи теста на онкомаркеры.

Доктор Баррингтон по профессии — регистрар, он занимается раковым регистром у себя в Уэльсе, то есть имеет возможность видеть все стадии диагностики и лечения рака у всех пациентов, данные собираются в одном месте. Это то, за что в России борются видные онкологи, включая Алексея Беляева, директора Национального исследовательского центра онкологии имени Н.Н. Петрова. Как регистрар, Баррингтон в исследовании пытается сразу посчитать лишние деньги, потраченные на исследования, и считает, что, если экстраполировать, получится около ста тысяч фунтов за год. Довольно большие деньги для не очень густонаселенного округа.

«Большая часть анализов на онкомаркеры не привели к диагностированию злокачественной опухоли»,— рассказал Баррингтон на конференции. «А когда у пациентов все-таки нашли рак, в большинстве случаев маркеры не внесли вклада в диагностику заболевания».

Кроме денежных потерь, тесты наносят и другой ущерб. Они вызывают беспокойство (или панику) у пациентов, они небесплатны и нагружают систему здравоохранения, замедляют постановку диагноза, приводят к назначению дополнительных анализов, которые тоже далеко не всегда приводят к постановке диагноза.

Вывод при этом делается предельно осторожный: «Мы должны помочь врачам, дополнительно научить их, в каких случаях необходимо назначать анализы на онкомаркеры». Не очень понятно, что это значит: врач должен назначать такое исследование, когда уже есть клиническая картина? Но как это поможет ранней диагностике?

Очевидно, что отказаться от онкологических скринингов, онкомаркеров и прочей ранней диагностики мировое онкологическое сообщество не готово. Но очевидно и то, что некоторые подходы к выявлению и лечению рака пересматриваются уже прямо сейчас: когда статистически выясняется, что скрининг рака яичников не уменьшает число смертей от этой болезни или когда появляется результаты важнейшего длительное исследования PIVOT, и выясняется, что в длительной перспективе у тех, кто не оперирует неагрессивный рак простаты, а наблюдается у врача, и смертность примерно такая же, как и у тех, кто решается на операцию, и осложнений меньше.